Враг мой - Страница 184

184

Он почесывает подбородок, бросает взгляд на Киту, пожимает плечами.

— Пойми, Ро, в Джерри не было ничего необычного, кроме одного выдающегося достоинства: любви. Любви к жизни, к Драко, к своему роду, к Талману, к дитя, которого он так и не увидел... — Голос Дэвиджа становится хриплым. — Джерриба Шиген научил меня любви простым способом: он сам меня любил. Памятник ему — планета Дружба и продолжение рода Джерриба. Если эта талма осуществится, если мы действительно принесем на планету мир, то только благодаря любви, инструментами которой все мы служим.

Голос Эли в наушниках предупреждает:

— Мы над горами, перед нами вершина Атахд. Одна из узких долин внизу населена. Кажется, население мирное. Йора, на всякий случай включи защитные экраны.

Я чувствую спуск и жду удара о поверхность. Наконец мы соприкасаемся с планетой Амадин. Двигатели стихают, я сбрасываю ремни и опять тороплюсь в рубку. Застыв между Эли и Йорой, я смотрю в иллюминатор, в темноту. Там горят ручные фонари. Один из встречающих освещает фонарем свое лицо.

— Отключи экраны, Эли, — прошу я. — Это же Зенак Аби!

Капитан нажимает на несколько клавиш и снимает ремни.

Я первым сбегаю по трапу, жадно вдыхая знакомый аромат остывших к ночи гор. На Зенаке Аби все те же человечьи штаны, на подбородке — свежий шрам, на лице — памятное выражение плохо скрываемого веселья.

— Добро пожаловать домой, Язи Ро. Ты привез все, что хотел?

Я протягиваю Аби экземпляр «Кода Нусинда» и отвечаю:

— Все, джетах. Любопытно, подойдут ли тебе мои подарки?

Зенак Аби рассматривает моих спутников. Его взгляд задерживается на Дэвидже.

— Вряд ли такие дары могут быть должным образом вознаграждены.

— Мы прибыли не за наградой, Зенак Аби, — отвечает Дэвидж.

Веселое выражение на лице Аби сменяется на отчаянное. Он оглядывается на своих друзей, не выходящих из темноты, потом смотрит на книгу. У него дрожат руки.

— Хорошо. Мы вернемся домой и проведем примерку.

38

В своей новой большой пещере — заброшенной медной шахте глубоко в горах, в получасе ходьбы от места нашего спуска — Зенак Аби собирает предводителей своего кочевого сообщества. Кто стоит прямо, кто опирается о стену, кто сидит на камнях, на ящиках, прямо на полу. Все как один поглощены моим рассказом — историей талмы Аби и планами ее использования на Амадине. Рассказывая, я внимательно слежу за слушателями — людьми и драками, — поедающими глазами меня и моих спутников. Судя по выражениям лиц, кое-кому это действительно интересно. Но есть и скептики, и разочарованные; еще больше напуганных.

— Мы, люди и драки, создадим независимую силу, ставящую перед собой одну-единственную цель: обречь на провал всякую попытку саботировать перемирие. Террорист из «Черного Октября», «Тин Синдие» или любой другой группировки, сопротивляющейся прекращению огня, будет взят под контроль еще на стадии подготовки террористического акта. При попытке его осуществления он будет схвачен за руку. Мы не остановимся перед убийством террориста, более того, заявим о себе как об исполнителях приговора и объясним, почему были вынуждены на это пойти. Если же мы не успеем вмешаться и теракт будет осуществлен, то мы отыщем виновных и покараем их смертью, оставив свои опознавательные знаки.

— И таким способом будет положен конец смертям? — саркастически спрашивает бородатый человек, привалившийся к стене справа от меня.

— Нет, — отвечаю я. — так будет положен конец войне.

Я обвожу собравшихся взглядом, ловлю себя на том, что улыбаюсь, и заговорщически подмигиваю своим товарищам.

— Могу себе представить, что вы о нас думаете. Некоторые из вас родились уже здесь, но большинство сбежали с поля боя. Я тоже, покидая Амадин, чувствовал, что освобождаю себя от убийства, от смерти. За пределами планеты раскинулась восхитительная вселенная, полная разумных существ, несметных богатств, знаний, чудес, ценнейшее из которых зовется миром. Я едва успел все это распробовать, поэтому меньше всего хотел вернуться сюда, ко всему тому, что так люто возненавидел. — Я кошусь на джетаха, сидящего рядом с Дэвиджем.

— Зенак Аби посеял семя в надежде, что из него вырастет мир. Пока мы не убедимся, что из семени выросло растение, способное выжить самостоятельно, нам придется поливать его кровью — и желтой, и красной. Больше всего на свете я хочу мира! Поэтому я здесь. А вы должны сами решить, зачем здесь находитесь.

Судя по некоторым лицам, мне еще не следовало умолкать. Судя по другим, я наболтал лишнего. Нам нужны не все, хватит небольшой горстки. Но я был уверен, что рожденные на Амадине и познавшие войну будут смотреть на происходящее так же, как я. Однако слишком многие смертельно устали. Побросав оружие, они укрылись в горах и не находят сил, чтобы опять вооружиться.

Зенак Аби опирается о подлокотники своего самодельного кресла и медленно приподнимается. Не глядя на своих приверженцев и не обращаясь к ним, он говорит мне:

— Я очень горд тобой, Язи Ро. Я молил Вселенную наградить меня подсказкой, как утолить боль Амадина, и моя мольба была услышана. Прошу тебя, пойми наше разочарование: мы лишний раз убедились, что чудес не бывает.

Мое внимание привлекает темнокожий человек с черными волосами и густыми черными усами с проседью. Он держит на руках двоих детей: драка и маленькую девочку. Отойдя от стены, он отдает детей Дэвиджу и поворачивается ко мне.

— Я Али Энаят. Где записываться?

От удивления я не сразу нахожу, что ответить. Указывая на Гава Кудака, я бормочу:

184