Враг мой - Страница 174

174

Первым меня посещает Фална — гладкие бедра, чудесное лицо, ласковые объятия, страстные прикосновения, приоткрывающие мою утробу и погружающиеся в меня...

Бездонный колодец утраты.

Другие любимые, другие прикосновения, другие утраты.

Одинокое дитя, холодная влажная рука его родителя. Когда рука была теплой, у нее не было времени для ласки. Приходилось скрываться от врагов, искать кров, чинить одежду, красть еду, выполнять бесконечные требования Маведах. Ребенок недополучил ласки и по-прежнему стремится восполнить нехватку, пустоту.

Лицо дакиза: белые глаза, лиловые надутые губы. «Добро пожаловать в Ри-Моу-Тавии, Язи Ро. Если ты отыщешь здесь искомое, то обретешь сокровище».

Пленный солдат Фронта Амадина под Форт-Льюисом кричит, задирая руки: «Любовь! Надо любить друг друга!» Двое охранников смеются над ним, третий прислушивается. «Не будет мира, пока продлится взаимная ненависть. Давайте станем одной семьей».

Все три стражника погибли: пленный внезапно набросился на заслушавшегося охранника, отнял у него энергонож и прикончил всех троих. Другой подоспевший охранник убил его одним пистолетным выстрелом.

Любить друг друга!

Несколько дней спустя, конвоирование новой партии пленных солдат Фронта. Один пленный встает на колени и тут же падает, застреленный сразу двумя охранниками. Я гляжу на женщину, сидящую рядом с убитым и восклицающую, размазывая слезы: «За что? Боже, за что?»

«Любить друг друга!» — отвечаю я ей.

Два существа — черные чешуйчатые многоножки, вооруженные зловещими когтями — поймали третье, гладкое, мягкое, маленькое, медлительное.

День выпуска.

«Угроза — непрекращающаяся война в замкнутой системе между двумя разумными расами, не способными забыть и простить друг другу причиненный ущерб. Цель каждой из сторон — полное уничтожение противника. Чтобы положить конец угрозе, требуется установить мир».

Первый в моей жизни выпуск.

Учеба в Нокбук-ковахе подошла к концу. Скоро вместе с другими свежеиспеченными воинами я вольюсь в ряды Маведах. Но сначала нас ждет испытание, суть которого содержится в строгой тайне. Кто-то говорит, что это пытка, которую мы должны выдержать без словечка жалобы, другой — что это проверка умения обращаться с оружием. Третий — что это что-то постыдное, и мы должны это сделать, доказывая свое рвение вступить в Маведах.

Что ж, правы оказались все трое.

У меня в руке нож. Дверь распахивается, и я вижу живого человека, мужчину, привязанного к столбу посреди маленькой бойцовской арены. Над ареной сидят джетах Декабан Ло и сортировщик Чой Лех.

Никаких инструкций я не получаю. Считается, что я и так знаю, как поступить.

Человек смотрит на меня и тихо, умоляюще произносит: «Нет. Пожалуйста. Нет. Пожалуйста...»

Я поднимаю нож и подхожу к человеку. В голове у меня каша. В школе нас знакомили с голограммами. Вдруг передо мной не настоящий человек?

Нас тренировали на механических людях, использовавшихся армией землян на начальной стадии войны. Говорят, несколько таких автоматов еще остаются во Фронте. Может быть, этот — один из них?

У него серые глаза, на лбу пот, в горле пересохло от страха.

«Пожалуйста! Боже, нет! Пожалуйста, Боже, нет!»

Это всего лишь проверка. Ло и сортировщик хотят проверить, хватит ли у меня закалки, чтобы убить. Никто всерьез не использует пленных для таких целей. Мне кажется, что у человека на шее, над самым воротом потной рубахи трещина. Это автомат, хватит колебаться.

Я чиркаю острым как бритва ножом по человеческому горлу и только в этот момент понимаю, что полоска на шее — не трещина, а всего лишь нитка от воротника. Меня окатывает человечьей кровью, зато Декабан Ло и Чой Лех довольны.

Я бреду прочь, утирая с лица кровь, и слышу, как к столбу подтаскивают следующего смертника. «Нет! — кричит он. — Пожалуйста, нет!»

Меня ведут в другое место, где я вижу своих забрызганных кровью товарищей, стоящих и сидящих у вездехода. Они избегают моего взгляда, я — их. К концу дня все мы становимся выпускниками и собираемся вместе, чтобы залезть в вездеход. За нами закрывают дверцы, мотор ревет. Нас везут в Окори Сиков в Южной Шорде.

«Нас дюжина», — с горечью произносит чей-то голос в темноте.

«Фронтовая дюжина, — шепчем все мы в ответ. — Маведах».

Перемирие... Решить то, что поддается решению, и установить мир.

«Всякий раз, когда удается прекратить огонь, — начинаю я, — неконтролируемые группировки и отдельные личности с обеих сторон устраивают провокации и творят зверства, из-за которых война вспыхивает с прежней силой. Раньше перемирия длились неделями и даже месяцами, а теперь не превышают считанных дней, даже часов. Стороны конфликта не в силах обуздать свои неконтролируемые группировки, поскольку политическое руководство не способно преследовать своих за преступления, сводящиеся к убийству противника...»

Приз предлагает задачу «гнезду».

Дакиз призывает проверить мое решение.

Приз раскидывает мясистые руки, делает шаг в мою сторону.

«Сейчас я тебя раздавлю!»

«Сделаешь еще один шаг, — отвечаю я, — и я переломаю тебе все кости».

Начало новой тиманской притчи...

Словно с огромного расстояния до меня доносится крик:

— Ро! Ро! Ро!

В голове у меня звучит детская песенка, мой собственный голос присоединяется к хору: «Греби, греби, плыви, лодочка, по речке вниз...» Я захлебываюсь, кашляю, корчусь, задыхаясь.

Приступ проходит. Я лежу слабый и неподвижный, как мокрая тряпка. В животе страшная боль, в ноздри бьет отвратительный запах. Я с трудом открываю глаза и вижу склонившуюся надо мной Киту.

174