Враг мой - Страница 169

169

Дэвидж делает глубокий вдох и отвечает более мягко:

— Знаю. Прости меня, Шигги. С годами я не становлюсь умнее. — Он собирается выключить связь, но я кладу руку ему на плечо.

— Я тоже хочу поговорить с овьетахом.

— Один или при свидетеле? — хмуро спрашивает Дэвидж.

— Один.

Человек корчит удивленную гримасу, пожимает плечами и выходит. Я занимаю его место и смотрю на экранного Джеррибу Шигена.

— Скорблю вместе с тобой об утрате, овьетах.

Он кивает и спрашивает:

— Как идет охота?

Я задумываюсь. В голове тяжело ворочаются свежие истины.

— Я нахожусь там, где не хочу быть, и познаю вещи, которых не хочу знать.

— Как ты относишься к «мыслительному слиянию» как к способу прекращения войны на Амадине?

Я откидываюсь в кресле и делаю глубокий вдох. Можно многое обсуждать, избегая неприятных тем. Но на этот вопрос мне хочется ответить пространно.

— Пока что я не знаю, как подвергнуть слиянию население целой планеты. С другой стороны, благодаря этому методу я узрел в себе самом то, что иначе ни за что не разглядел бы. Однако перемена, происшедшая со мной, никак не связана с «мыслительным слиянием». Кроме того, мало кто на Амадине пожелает расстаться со своей болью. Большинство не сможет без нее обойтись. Боль рождает общность. На одного жителя Амадина, которого мы склоним к слиянию, придется десять тысяч отказавшихся. — Я пристально смотрю на Джеррибу Шигена. — Кое-что мне еще предстоит узнать. Но прежде чем задать вопросы, я должен убедиться, что мои вопросы и твои ответы останутся строго между нами.

Овьетах приподнимает одну бровь, обдумывая мое требование.

— Мы с помощниками обеспечим конфиденциальность. — Он наклоняется к экрану и что-то подстраивает. На экране появляется сообщение о кодировке. — Ты удовлетворен?

Я запрашиваю необходимые мне сведения. Овьетах глядит озабоченно. Когда я умолкаю, голос Шигена звучит необычайно холодно.

— Как только у меня будет перечисленная тобой информация, я немедленно ее передам.

— Благодарю, овьетах. Не откажи шепнуть Матопе, что мы приближаемся к миру на Амадине.

— Матопе?..

— Человек в кресле-каталке, с плакатом.

— Хорошо, передам. Будь осторожен на своем пути, Язи Ро.

В следующую секунду на экран возвращается солнце в облаке — символ «Тиман Низак». Я унимаю дрожь и соединяюсь с планетой Дружба. Вызов принимает Ундев Орин. Высказав все требуемые этикетом пожелания, я формулирую запрос. Он торопится прочь от экрана, а я помимо воли задаю древний вопрос Ухе: «Ааква, зачем ты так забавляешься со своими чадами?»

Ночью я теряю голову в объятиях Фалны.

— Почему ты так напуган, Ро? — шепчет он мне в ухо.

Я ничего не отвечаю. Что может сказать тот, кто чувствует себя невесомым листом, носимым по вселенной, тому, кто чувствует себя несокрушимой скалой? Фална рос в любви, в безопасности, в мудрости, царившей у Дэвиджа в пещере. Меня же воспитала ненависть, опасность, глупость поля сражения. Поэтому я твержу одно:

— Люби меня и ни о чем не спрашивай. Пожалуйста, подари мне любовь!

28

Выпуск из Ри-Моу-Тавии. Все гнезда, от низших до высших, собираются методом «мыслительного слияния», чтобы поучаствовать в выпускном соревновании и поболеть за участников. Дакиз формулирует угрозу, выпускники предлагают варианты ее отражения. Дакиз выбирает наиболее устраивающий его вариант, автору которого приходится тоже формулировать угрозу. Звание «'до Тиман» присваивается тому, кто формулирует угрозу, которую невозможно отразить. Высшая квалификация «ни'до Тиман» — достояние тех, чьи угрозы не может отразить никто, кроме них самих.

Задачи поставлены, решения предложены. Меня совсем не радует, что я придумываю правильные решения раньше самого дакиза. Для угрозы, которую предстоит сформулировать мне, нет ответа у меня самого.

Последний удачливый ученик по имени Приз формулирует угрозу: индивидуум в единственном числе. Пространство замкнутое, в нем только индивидуум-угроза и тот, кому угрожают. Возможность привлечения третьего лица отсутствует. Я проявляю желание участвовать, и выбор дакиза падает на меня.

— Познать угрозу, — начинаю я. — Опираясь на это знание, разделить ее сознание. Противопоставить ее интересы ее же привязанностям, привязанности — любви, мораль — реальности.

— Приведи примеры, — призывает дакиз.

Я смотрю на своих соучеников и указываю на автора задачи.

— Пускай угрозу представляет сам Приз.

Приз раскидывает мясистые руки, делает шаг в мою сторону и произносит:

— Сейчас я тебя раздавлю! — При этом он довольно выразительно рычит.

— Сделаешь еще один шаг, — отвечаю я, — и я переломаю тебе все кости.

— Что?.. — Приз смотрит на дакиза, дакиз — на меня.

— Насилие? — спрашивает дакиз.

— Нет, угроза насилия.

— Это не решение.

Я указываю на нижние конечности Приз.

— Видишь его ноги? Они не двигаются. Я создал конфликт между преданностью Приз его задаче и его интересом сохранить конечности в целости. Мораль Приз — правило, что тиману негоже прибегать к насилию, — приведена в противоречие с реальностью: я не тиман, и если он сделает еще шаг, я обязательно переломаю ему все кости. Приз верит мне. Итак, угроза отведена, хотя я не прибег к насилию.

Дакиз просит других вариантов. Вызываются двое, но их ждет неудача. Один прибегает к мольбам, другой пытается откупиться от угрозы, не собираясь выполнять свои обещания. Дакиз не просит их приводить примеры и теряет к ним интерес.

169